В начале восьмидесятых, где-то в середине мая, меня отправили на военные сборы на два месяца в КВАКУ, Коломна.
Коломенское высшее артиллерийское командное училище (КВАКУ) размещалось в исторической части Коломны на берегу Москвы-реки. Учебный центр (полигон) училища располагался вблизи села Сельцы в Рязанской области на берегу реки Оки. В декабре 2008 года высшее военно-учебное заведение ликвидировано.
Офицер из военкомата назначил меня старшим по команде, в которую вошел еще Юра, также закончивший радиофизику, но позже меня. На военной кафедре две группы радиофизиков готовили на птурсистов, четыре группы физиков на ствольных артиллеристов. Вспоминаю, что у нас был электронный тренажер, на котором я не выбивал больше, чем на 3 балла. Как-то раз мы с моим другом Юрой Мяло (не из этой команды) пообедали с портвешком в ресторане гостиницы “Сибирь”, и я выбил на 4 балла. Юра решил, как и я, лететь на самолете до Москвы, требование на проезд поездом компенсировало большую часть авиабилета.
В Москве нас принял на пару дней дядя Игорь. Наутро следующего дня, часов в семь, в поисках пива мы вышли из дома. Сначала поехали на Главпочтамт, чтобы отправить телеграмму домой. Передо мной стояла женщина, которая составила большую телеграмму, но у ней не хватало денег. Как позже выяснилось, она поздравляла своего племянника, который служил срочную. Я предложил ей рубль. Она расплатилась. Отправив телеграмму, мы решили побыстрее отправиться искать пиво, но женщина нас дожидалась и не захотела отпускать, пока мы не попьем у нее чаю. Чаю нам только не хватало, но пришлось согласиться, чтобы не обижать ее, тем более что она особенно настаивала, когда узнала, что мы из Иркутска.
Жила она рядом со станцией метро «Улица 1905 года», чем мотивировала нас, сказав, что недалеко находится Ваганьковское кладбище с могилой Высоцкого. Войдя в квартиру, она крикнула: — Девчонки, вставайте. Вышли две заспанные девушки, которым она стала расписывать ситуацию. Чаек так себе, но пришлось выпить.
К вечеру на электричке мы добрались до Коломны. В Коломне зашли в пивнушку, оттягивая момент вступления в ряды курсантов. А, зря. В казарме до 150 человек из разных мест Союза, от Прибалтики до Сибири, получали обмундирование. Нам с Юрой не досталось шинелей. Правда, среди нас еще оказался такой большой человек, что на него не нашлось подходящего размера формы. Был он, кажется, начальником или главным инженером разреза, в дальнейшем ходил на занятия в штатском. Через месяц над ним сжалились и отпустили.
Где-то в полночь мы загрузились на теплоход, на котором по Оке доплыли около пяти утра до села Сельцы, недалеко от летнего лагеря КВАКУ.
Село Сельцы расположено в Рыбновском районе Рязанской области. Административный центр Селецкого сельского поселения. Расположено на левом берегу реки Оки. В 1943 году в Сельцах была сформирована 1-я польская пехотная дивизия имени Тадеуша Костюшко; в 1944 году там же была сформирована и 3-я польская пехотная дивизия.
Добрались до казармы. Мы с Юркой в плащах, большой человек в куртке, остальные в шинелях. Отсутствие шинелей оказалось критическим. Вне казармы комаров немеряно (близость Сельцовских болот), внутри меньше, но все покрашено масляной краской, которая еще не до конца просохла. В летнем лагере были курсанты КВАКУ, не помню, что они там делали. Один из них рассказал, что комары исчезнут (или их станет значительно меньше), когда появятся шершни. Я думал, неужели они их сожрут? Но это было связано просто со сроком. Я не специалист в энтомологии, но появились в большом количестве оводы или, по-другому, пауты. Обычно мы купались в старице Оки с песчаным пляжем. В комариный сезон доставали комары, а после, примерно, 15 июня — оводы. Набежала тучка – оводов нет, солнце светит – поперли. Но, это у воды. Курсант еще рассказывал о празднике похорон Комара. Курсанты заранее изготавливали чучело комара, которое ночью сжигали. Офицеры старались это пресечь, но традиция продолжалась. В столовой приходилось есть одной рукой, другой махал пилоткой.
Фото взято из https://www.drive2.ru/b/1098063/
Фото сделано позже моего рассказа, но что-то напоминает. По-моему, справа лиственницы, на которых сидело много ворон, которые ужасно громко каркали. Метрах в двухстах от казармы находился свинарник, при неудачном направлении ветра воняло не слабо.
Я, Юра и его бывший одногруппник из Улан-Удэ.
Было очень тепло, и вода в Оке тоже была теплой. По утрам, до завтрака, я бегал к Оке купаться. Интересно, но к моменту появления оводов и снижения популяции комаров вся река покрылась дохлыми насекомыми, и продолжалось это в течение нескольких дней, до недели, но это не очень мешало купаться.
Среди партизан, как мне помнится, так было принято по-простому называть участников сборов, определились следующие субъекты. Старший – “Ваньку валять”, якобы первый среди равных, якобы поддерживать порядок. Почему его назначили – точно не помню, возможно, он был старший по возрасту. Мужик был веселый, в чем подполковник, начальник сборов, через несколько недель убедился. Этот мужик на три дня загулял, как говорится, у бабы в Сельцах, вследствие чего был разжалован. Воспринял он это с самым развеселым видом. Единственный среди нас капитан запаса получил статус свободного слушателя, хочет ходит на занятия, а хочет – не ходит. Теперь думаю, что это хуже, чем обязаловка. Было человек семь рядовых, которым после сборов должны были присвоить звание младших лейтенантов запаса. Ну и 140 лейтенантов и старлеев запаса.
26 мая – мой день рождения. Я закупил в Сельцах водку и закуску. Пригласил отметить, когда стемнеет, Юру, естественно, а еще его одногруппника и двух парней из Братска. Расположились в окопчике, не очень далеко от казармы, разожгли костер. Юркин приятель, вдруг, поднял национальный вопрос, обращаясь ко мне. Я сказал, что все это ерунда и не стоит заморачиваться. Его это, почему-то, взбесило и он кинулся на меня. Юра его попридержал, а я сказал, что у меня в тумбочке еще осталась чекушка, которую я сейчас принесу. Не помню, что было, когда я ее принес, но помню, что было наутро. Заходит в казарму подполковник и, как всегда, командует: — Просыпайтесь, котики! Я – на верхней койке, подо мной – Юра, напротив меня – Юрин приятель, лицом к перегородке. Подполковник, дойдя по проходу до нас, командует Юрину приятелю обернуться. А у него два фингала. На утреннем построении вызывает Юру и его приятеля. – Среди 150 курсантов у нас всего два бурята, которые, как не удивительно, подрались между собой. С Юрой я бы в разведку пошел. Мы с ним, спустя годы, случайно, встречались пару раз, и узнавали друг друга.
Парни, из рядовых, прошли срочную, а мы все — по военным кафедрам. Ребята не прочувствовали ситуацию и стали придерживаться дембельских правил ношения формы (ХБ), ремень до пупа. Подполковник решил применить к ним воспитательные меры, отправив на гауптвахту, не всех, человек трех. Для этого установили палатку, в которой их и разместили. И тут грянул климатический катаклизм, больше я такой резкой перемены погоды не помню. В районе 10 июня дневная температура упала где-то до 10 градусов или меньше, с постоянным ветром. Вне помещений шинели не снимали, а каково было тем парням в палатке? Ношение формы у них после этого было идеальным.
В соседнем леске было полным-полно черники. Ну, наберем горсть, съедим. А, были два фаната, один из Прибалтики, другой, ну скажем, восточнее. Они запасались в промышленном масштабе и варили варенье. Их ХБ имело фиолетовый оттенок, особенно, зад. Незадолго до конца сборов они подписались на строительство дачи какого-то генерала, чтобы на неделю сократить срок. К фиолетовому добавился черный цвет гудрона и белый масляной краски.
Как-то пришлось мне идти еще с двумя партизанами, понятно, не строем, через песчаное поле к стрельбищу. Мне, сибиряку, как-то не совсем привычна некоторая местная флора и фауна. Идем. Кустики какого-то можжевельника, опять песок. Смотрю, луночка. Сажусь на колени перед ней. Какое-то движение под внутренней вершиной конуса. Парни пристроились рядом. Наблюдаем. Муравей скатывается ко дну и исчезает. Парни спрашивают меня: — Кто это там? Я ответил прибауткой Лени, брата моего друга Сани: — Это — ебоквак. – А кто такой ебоквак? – Это то же, что и ебочес. Думаю, что там охотился муравьиный лев.
Парень из Винницы замечательно играл на баяне и пел. Как-то мы с ним сошлись. Правда, я ни петь, ни играть. Нам оставили из гражданки только спортивную одежду, которая тогда носила название трико. В воскресенье мы с ним в этой спортивной одежде отправились в Константиново.
Село Константиново — родина одного из самых известных русских поэтов — Сергея Есенина. Именно здесь, приблизительно в 40 километрах от Рязани, на живописном высоком правом берегу Оки в сентябре 1895 года родился будущий поэт. В Константиново прошли его детство и юность.
С левого берега на правый, на котором стояло село, ходил паром. Поднялись на высокий правый берег.
Левый берег – Сельцовский комариный ад, правый – Константиновский рай. Практически нет кровососущих, трава-мурова. Правда, запомнилось, что на траве лежишь, как на перине. Возникла мысль, как хорошо, что Есенин родился на правом берегу, а не на левом. И еще вспомнились слова из песни Вертинского:
Вас баюкает в мягкой качели Голубая «испано-сюиза»
Ну что с нас взять? На все деньги накупили пива, бархатное, какое только было. К вечеру, належавшись на мягкой траве, напившись пива, накурившись, пошли в дом-музей, но оставшихся денег не хватило, стоило несколько десятков копеек.
Отъезд. Купили с Юркой бутылку коньяка. Добрались на электричке до Москвы, затем на тачке к дяде Игорю. Наутро собираемся с Юрой за билетами на самолет. Опаньки. Я потерял военный билет. Телеграмма Сергею в Иркутск с просьбой выслать телеграфом 100 рублей.
